Они все уже были здесь: восемь Владык Аратар и даже те, кто звание это не носил. Все Валар и Валиэр присутствовали сегодня в огромном, из белого полированного мрамора с вкраплениями лазури и золота, зале, по круглому периметру которого находилось четырнадцать тронов, но лишь один них был на возвышении из нескольких мраморных ступеней. На нем восседал Владыка Ветров и Король Арды, назначенный таковым милостью самого Всеотца Эру Илуватара. Сегодня на его красивом и будто излучающем свет лице лежала тень: Манвэ попеременно то хмурился, то кривил губы, а иногда даже ноты раздражения разбавляли мерное звучание его мелодии.
Он давно ждал этого дня. С того самого момента, как понял, что бесчинства брата зашли слишком далеко и им неплохо было бы положить конец. И вот, пройдя войну и пролив ни одну каплю крови за благое дело, день этот все же наступил. Маханаксар полнился от звучавших здесь музык и ждал лишь еще одну - ту, которая никогда не вписывалась в стройный хор и нотный ряд, ту, что всегда была везде лишней. С изначальных времен тема Мелькора только портила гармонию звучаний и везде привносила с собой сплошной диссонанс, превращая симфонию в какофонию и рождая собой только хаос и разрушение. Ничто ни ненавидел Манвэ так же сильно, как музыку старшего брата и его желание изничтожить этот рассадник дисгармонии было поистине велико и необъятно. Ради этого Владыка Ветров был готов пойти на все: на войну, на кровь и на вынесение приговора. И вот сегодня Сулимо должен был праздновать победу, но отчего-то лик Короля являл собой пасмурный день без солнца и тепла. Он медленно скользил голубым взглядом по лицам прочих Владык, дважды возвращаясь к глазам Намо, и молчал, ожидая, когда в Маханаксар приведут Мелькора. Нетерпение его выражалось разве что в постукивании длинных пальцев по бриллиантовому подлокотнику трона да в едва заметном покачивании носка сапога на закинутой на другую ногу ноге.
Ждать, однако, пришлось недолго. Вскоре привели того, кто более не мог считаться одним из них. Видно было, что идти сюда темный не хотел, а потому волок его Эонвэ силой, таща за скованную Аулэ цепь, которая оканчивалась тугим ошейником и лишала сильнейшего из них всякой силы, помимо силы своего фана. Ни звука не издали сидевшие на тронах Валар и только лишь Ниэнна тяжело вдохнула воздух, но поймав на себе сапфировый взгляд Короля, застыла молчаливым изваянием с живыми блестящими от слез глазами. Глашатай швырнул Мелькора в центр залы, почти у самого подножья трона Манвэ, сдернув с глаз черную повязку, и, поднявшись по ступеням вверх, остановился чуть позади своего сидящего Владыки.
Вот теперь взор Короля был направлен только на фигуру старшего брата, что на коленях сидел перед Судьями своими. Не описать словами, какие чувства и эмоции рождало виденное Манвэ: весь в лохмотьях, со спутавшимися длинными и белыми, как и у него самого, волосами, израненный и измученный Мелькор смотрел прямо в глаза Сулимо. И видно было, что лишь Ангайнор сдерживает бушевавшую в фэа темного бурю от того, чтобы перелиться через край. Поверженный, проигравший, но не сломленный. Об этом говорило бледное лицо старшего и горящий взор серых глаз, и даже коленопреклонная поза не уничижала этого бесконечного достоинства.

"Он смотрит так, словно это он нас судит, а не мы его. Словно это мы, а не он, отступили от канонов Света и погрязли во мраке злобы и хаоса. Глупец! Если бы не был он таким мятежным бунтарем, если бы чтил Законы Гармонии, если бы не обратил себя ко Тьме, сделав ее начальной нотой своей!… Но он смотрит на меня так, будто я не брат ему, а враг. Быть посему."

Владыка Арды медленно поднялся со своего трона, выпрямляясь и не отводя взора от глаз Мелькора. Мгновения тянулись катастрофически долго, смешиваясь с гармонией музык остальных Валар и Валиэр, и лишь тема темного, как всегда, вносила диссонанс, являясь дребезжащей червоточиной на едином полотне стройного звучания. Как гнойник, который Король Арды собирался изжить. Выпрямившись в полный рост, Манвэ молвил и глас его разнесся по Кругу Судеб величественным тембром, отражаясь и множась:
— Сегодня великий день, братья мои и сестры! Ибо, наконец, предстал пред нами тот, чьи преступления неисчислимы и не имеют оправдания, чья фэа увезла во тьме и гордыне и не может он боле бороться с порождениями бездн без помощи нашей и нашего вмешательства! Этот день — окончание войны и венец нашей победы, ибо тот, кто развязал ее, пред нами сегодня на коленях и судить мы его призваны волею Эру Всеотца нашего. — Сулимо обвел пристальным взглядом сидящих Стихий, выявляя невербальное согласие с его словами или же не согласие. На один короткий миг взор в очередной раз остановился на лице Намо, улавливая что-то похожее на сочувствие к пленнику, но затем Манвэ вновь посмотрел в глаза Мелькору. Тот улыбался. Более того, казалось, что он тотчас рассмеется им всем в лицо, если Владыка Ветра продолжит свою речь. Но нет, слова произносились, а темный хранил молчание, — Я бесконечно скорблю о том, что брат наш выбрал иную, грязную и гнилую стезю разрушения и лжи, что отказался он от сияния Света, примкнув помыслами своими и деяниями к Тьме. В ней нет созидания и нет в ней места любви и всепрощению. Однако пусть помнит он и знает, — Манвэ слегка щурится, расширенными зрачками пришпиливая темного к мрамору пола, — Несмотря на то, что Свет мы есть сами и Свет же несем в себе другим, Свет строг - он не допустит попрания основ добра и блага смердящей злобой Тьме, а потому сегодня не братья и сестры мы, но Судьи, а он - не брат наш, но отступник, виновный в хаосе, что пал на вверенную нам Илуватаром Арду. И как нет прощения его делам и мыслям черным, так не дам я сегодня Слово ему, дабы мог мятежник как-то оправдать себя в наших глазах, но дам Слово вам - могущественнейшие Валар и Валиэр! Коль есть вам что сказать в защиту виновного, молвите и я внемлю вам и лишь после вынесу свой приговор ему!
Манвэ замолчал, ожидая возможных реплик от остальных. Впрочем, не сомневался он, что их не последует. Только Ниэнна волновала думы Владыки Ветров да Намо. Но одна не сказала ни слова, лишь слезы текли по ее щекам, а второй молчал - то ли потому что нечего было сказать, то ли потому что Король Арды не дал ему на то разрешения. Хотелось Сулимо улыбнуться улыбкой победителя в ответ на все еще держащуюся улыбку Мелькора, но вместо нее вышла лишь едва заметная глазу кривая усмешка, после же Первый из Аратар продолжил:
— Свет всегда един во мнении и начинании, как и Истина всегда одна и не бывает двух Истин, а потому я, Владыка Ветров и Король Арды, выношу тебе, мятежник и отступник, единственно истинный приговор: на триста лет заточаю тебя в Чертоги Мандоса и не сможешь ты покинуть их самолично и не сможешь там говорить; дозволено лишь смотреть и внимать тебе, а речи свои лживые пусть останутся внутри тебя. По истечению этого срока вновь предстанешь ты пред нами здесь и я решу, какой приговор вынести следом — обвинительный или оправдательный. Есть время тебе на раздумья, темный, используй его во благо себе и обрати помыслы свои к Свету, пока еще есть на то наша надежда.
Сказав так, Манвэ сделал знак Эонвэ, чтобы тот увел приговоренного из Круга и доставил в место заточения.
Лишь на мгновение взгляды судьи и подсудимого снова пересеклись и где-то на середине пересечения родились две ноты: Мелькор прощал его, а Манвэ его за это возненавидел.